Исчезнувшие миллиарды (1929)  / Эдвин Лефевр /

   Для миллионов американцев это означало бы деньги и комфорт, если бы они следовали совету, данному три тысячи лет назад: "Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастия размышляй!" В переводе Библии короля Иакова на жаргон фондовой биржи это звучит так: "На медвежьем рынке обязательно делай то, чего не делал на бычьем рынке!" Когда вы имеете дело с состояниями ума, вы узнаете, что люди всегда были тем, чем они являются сегодня, с тикером или без тикера.

   Причина, по которой фондовый рынок должен обязательно оставаться без изменений в том, что спекулянты не меняются; они просто не могут. Они не могли видеть вершины в начале 1929 года, как не могли видеть и основания в конце 1931 года. Рассудительные деловые люди, не желавшие продавать абсурдно переоцененные ценные бумаги, не желали покупать, двумя годами позже, недооцененные акции и облигации. Имела место та же слепота по отношению к реальной стоимости, только если на бычьем рынке умы спутывает тяжелая черная жадность, на медвежьем рынке его место занимает страх. Опрометчивые дураки теряют первыми – они заслужили убыток, а осторожные мудрые люди теряют позже, потому что глобальное потрясение не спрашивает о личных рекомендациях. Однако есть общее мнение, что мудрые богатеи избегают кары – как обычно. Вы постоянно слышите об огромных убытках неудачливого большинства, хотя и не происходит никакого разрушения фактического богатства или материальной собственности, как это случается на войне.

   Финансовые обзоры в конце года, останавливавшиеся на степени убытков, не напоминали проигравшим, что первыми улетучились выдуманные доллары. Все, искавшие в 1928 или 1929 гг. "легких" денег, потеряли и мечты, и наличные в 1929 или 1930 гг. 1931 год не пощадил никого.

За того парня

   Могущественные миллионеры накапливали убытки, когда владельцы и бывшие владельцы акций и облигаций состояли из бедных, более бедных и нищих. Бедность, подобно богатству, относительна. Бедному человеку трудно в это поверить, потому что он думает в превосходной степени: я и мои трудности. Великим социальным уравнителем является общая нужда жить на меньшее, что человек привык тратить; а в последнее время каждый должен был так делать. Однако заблуждение сохраняется: заблуждение, что мир, столь чудесный в течение бума, становится с копеечку, и деньги пропадают; что способ оправиться от трудных времен это продолжать надеяться, что кто-то другой подумает об этом, предпочтительно политические деятели или банкиры; что города, штаты и Дядя Сэм могут вернуть налогоплательщикам их деньги в то время, пока они пробуют компенсировать дефицит, увеличивая налоги на богатых. Этот последний момент самое большое заблуждение, которое может снести человеческий ум, его главная цель выигрывать голоса и увеличивать трудности конечного потребителя – обманутого бедняка. Вы можете провести закон, сделающий богатых людей бедными, но вы не можете принять закон, который сделает бедных людей богатыми. Но они говорят вам, что богатые, страдавшие меньше, чем бедные в прошлом, должны страдать больше в будущем! Уменьшайте заработную плату, но не трогайте мою! Продавайте ваши товары дешевле, но не просите, чтобы я снизил свои цены! Я живу осторожно, копя мои деньги, но вы должны тратить больше, чем когда-либо, чтобы создать рабочие места для безработных.

   Поведение фондового рынка в течение последних месяцев имело для миллионов когда-то храбрых американцев лишь посмертный интерес. Заблуждение быков в 1928 и 1929 гг., каким бы дорогостоящим оно ни оказалось, не было столь разрушительным для общества, как более позднее заблуждение, что выгодные сделки не так уж и выгодны из-за того, что цены могут пойти еще ниже. Ни один американец на миллион, на тот момент, когда пишется эта статья, не задал себе вопрос разумного трейдера: сколько мне можно потерять? Он вообще не желает терять, и опыт доказывает, что именно такой неисправимо самоуверенный игрок и оказывается тем, кто в конечном счете покупает золотые кирпичи.

Когда доллар уходит

   Я хочу рассказать людям, которые никогда не были богаты, за исключением краткого момента, когда они были богаты на бумаге, как перестали быть богатыми люди, которые были богаты всегда. Люди опытные, способные, храбрые и с капиталом, которым никогда прежде не доводилось нести существенные убытки, приняли на себя большую, чем им полагалось, долю общего удара. Читайте, ибо теперь об этом можно рассказать.

   Естественно, худший во всемирной истории финансовый крах должен был установить высокий рекорд денежных потерь. Простой человек предпочитает подробно услышать, как, почему и когда потеряны деньги, а не выслушивать старые пословицы о непостоянстве богатства, но пока единственное, в чем сходятся все комментаторы мировой депрессии, это то, что многие миллионы людей потеряли многие миллионы долларов. Конечно, те же люди потеряли также много других вещей, ибо месть "легких" денег их временному владельцу в том, что, когда они после бума уходят, они забирают не только ценные бумаги, но и последнюю шкуру, не только ценности, но и тщеславие. Некоторая часть души проигравшего всегда каким-то образом прилепляется к ускользающему доллару – этот факт хорошо известен искалеченным жертвам. Два года назад обширную армию охваченных жадностью американцев как мужчин, так и женщин, потерявших миллиарды, когда закончился бычий рынок, назвали глупыми ослами, поскольку они думали, будто могли получить что-то на халяву. И это были дураки, заслужившие убытки, потому что они нарушили фундаментальные принципы древнего искусства делания денег в тот момент, когда попытались заняться не своим делом. Теперь мы видим, что, если бедные дураки потеряли в 1929 году, мудрые богачи потеряли в 1931 году. Никто не избежал этой участи. Это урок должны выучить все – и мы его усвоили.

   От пика 1929 года до минимума в декабре того же года усушка рыночной стоимости акций, торгуемых на Нью-Йоркской фондовой бирже, составила более 26.000.000.000 долл. От пика бума до минимума 1931 года усушка тех же акций составила почти 60.000.000.000 долл. От максимума 1930 года до минимума 1931 года она равнялась приблизительно 45.000.000.000 долл. В 1929 году усушка от пика до основания котируемых облигаций, которыми бедные дураки не спекулировали, была менее 1.000.000.000 долл., но с сентября 1930 года по декабрь 1931 года разность превысила 10.000.000.000 долл. Помните, речь идет об облигациях! Иными словами, от вершины спекулятивного безумия до времени, когда бедных мелких спекулянтов устранили, общие убытки в акциях и облигациях на Нью-Йоркской фондовой бирже составили лишь приблизительно 27.000.000.000 долл. Но с весны 1930 года до конца 1931 года или после того, как маленький человек был стерт с лица биржи, убытки превысили 55.000.000.000 долл. От вершины бума до декабря 1931 года чистая усушка составила почти 66.000.000.000 долл.

Уолл-стрит, индейский даритель

   На средний ум эта статистика производит не большее впечатление, чем цифры о расстоянии до Бетельгейзе. Они слишком велики, чтобы их можно воспринимать. И при этом эти невоспринимаемые суммы только часть общего обесценивания. Если мы включим убытки от падения стоимости некотируемых акций, и всех видов облигаций, и недвижимости, и от разорения компаний и банков, окажется, что совокупные ликвидные активы американского народа временно сократились до масштабов, не поддающихся вычислению. После рассмотрения этих данных, я убежден, самое замечательное то, что мы смогли перенести все эти убытки и все еще продолжать жить – покупать и продавать и голосовать. Менее трех процентов американцев платят подоходный налог Дяде Сэму, и 90 процентов всего этого налога выплачиваются менее чем четвертью процента населения. Цифры налогообложения за 1930 год показали, что эти добрые старые 3 процента населения перенесли потерю дохода в сотни миллионов; и, конечно, данные о доходах за 1931 год дают еще большие убытки. Бум, превративший столь многих средних американцев в миллионеров фондовой биржи в 1928 и 1929 гг., оказался индейским дарителем. Он дал, а затем забрал гораздо больше, чем дал.

   Однако замечено: потеря миллионов миллионами имеет более чем разговорную ценность. Она автоматически стала универсальным и неприступным алиби. Спросите любого врача, банкира, владельца недвижимости, кредитного менеджера или любого продавца чего-нибудь. Все подтвердят, что получают от клиентов один и тот же ответ: "Я потерял на фондовом рынке все до последнего цента, и у меня не было никакой возможности вернуть хоть что-то. Заплачу, как только смогу... Нет, сейчас я не могу выплатить часть".

   Если кредитор оказывается упрямым, да еще и оптимистом, он получает стандартные оправдания и что-то вроде автобиографии. Она может включать от трех до десяти глав, но последняя всегда звучит следующим образом: "Да, я не знал, что следовало удовлетвориться хорошей прибылью. Я не думал, что когда-то наступит вершина. Я был дураком".
А в тех случаях, когда кажется необходимым постскриптум, он всегда звучит так: "Так мне и надо".

   Миллионы этих жертв фондовой биржи, похоже, не могут забыть свое Ватерлоо. Грубые ошибки 29-го года скрывают перспективу возможных успехов в 32-м году. В такое плохое настроение стране впадать нельзя, особенно когда очевидно то, что большинство (по своему невежеству) сделало в 1929 году, элита (по своей мудрости) сделала в 1930 и 1931 гг. Микроб убытков не выбирает любимчиков. Ни врожденные способности, ни деловой опыт, ни необычайная проницательность, ни большой капитал не могут удержать людей от потери денег в проигрышное время.

   Несколько тысяч лет назад один мудрец сказал: "Есть время собирать и время терять". И не забывайте, что Соломон, в свои дни, считался настоящим приобретателем.

   Простой человек склонен приписывать мультимиллионеру безошибочность суждений в деловых вопросах. В этом, вероятно, причина, почему мы так много слышим о нынешнем замораживании расходов теми, кто считается богатым. Совершенно приличные семейства оскорбляются, устно и в печати, в связи с тем, что они не покупают всего как можно больше. То, что является трагедией, если вы безработный, благоразумием, если вы работаете на полставки, и бережливостью, если вам урезали зарплату, становится убийством первой степени, когда речь заходит о богатом человеке, который мог бы немедленно покончить с депрессией, купив четыре пальто или десять шляп и износив их за неделю.

   Нет никакого сомнения в том, что бедные стали беднее, но богатые, конечно, не стали богаче. Человек, не имевший ничего, удвоил один из своих нулей, но средний миллионер потерял три из них. Один из самых богатых людей в мире, по словам его близкого друга, потерял восемь нулей – а до этого семь или восемь. Богатые так или иначе всегда умеют превосходить бедных во всем, даже в потере денег.

   Один старомодный банкир, философствующий по любому вопросу, дай ему только повод, сказал мне на днях: "Человечество прогрессирует через признание своих ошибок. Разумно предположить, что этот урок окажется менее дорогостоящим, чем мы сейчас думаем".
"А почему мы должны предполагать, что усвоим его?" – спросил я.